Краткий отчет 2012 года
С 26 по 28 апреля 2012 года прошла 15-я встреча Шлангенбадских бесед – германо-российского форума по вопросам внешней политики и безопасности, на который каждую весну собирается около шестидесяти экспертов из обеих стран. На этот раз главная тема была сформулирована так: "Европейский Союз и Россия: возможно ли новое начало?"
Название встречи свидетельствует о том, что в настоящий момент мы имеем дело не с одним из многих кризисов в отношениях между ЕС и Россией, а скорее с кризисами с обеих сторон, которые – при всех различиях – в равной мере глубоки и могут иметь далеко идущие последствия для двухсторонних отношений. В Европейском Союзе это кризис евро, который беспощадно обнажил конструктивные проблемы амбициозной модели валютного союза. В России имеет место кризис политической модели управления, которая опирается на путинский общественный договор между российским народом и российским руководством – благополучие и экономический прогресс в обмен на свободу и участие в политическом управлении – и которая после прошедших выборов, очевидно, исчерпала себя.
Ни там, ни здесь пока не ясно, как будет дальше развиваться ситуация. Не ясно также, как оба кризиса повлияют на двухсторонние отношения. Цель нынешних Шлангенбадских бесед состояла именно в том, чтобы попытаться ответить на эти вопросы.
Две цитаты емко отражают суть двух диаметрально противоположных оценок положения европейской валюты: федеральный канцлер после некоторых колебаний обосновала свою политику спасения евро следующим тезисом: "Если рухнет евро, рухнет Европа". Ее критики, напротив, предостерегают: Европа может рухнуть из-за евро. Германское политическое руководство видит решение проблемы в дальнейшей европеизации – в данном случае в создании фискального союза. Его оппоненты предлагают идти противоположным путем – восстанавливать национальную ответственность на основе национальных валют и обменных курсов.
Этот спор занимает немецких и (западно-)европейских политиков уже более года; в Шлангенбаде было важно обсудить российскую позицию по данному вопросу. В ходе дискуссии выяснилось, что российская сторона ни в коей мере не заинтересована в распаде еврозоны и не ожидает его – разве что за исключением Греции. Российские представители, правда, сетовали на нерешительность в принятии решений по преодолению кризиса – не только в Брюсселе, но и в Вашингтоне. Было отмечено, что Германия в ходе урегулирования кризиса должна скорректировать свою экстравагантную экспортную модель, хотя в центре внимания должны быть глубокие структурные реформы и ограничение социальных программ в странах с дефицитными госбюджетами. Наконец, было указано, что кризис в России заостряет вопрос о том, сможет ли европейская модель в будущем служить образцом для интеграции на постсоветском пространстве.
При рассмотрении вопроса о том, как следует оценивать с точки зрения внутренней и внешней политики результаты российских выборов, массовые протесты последних месяцев в Москве и возвращение Владимира Путина в Кремль, мнения участников сильно разошлись практически по всем аспектам. Разногласия начались уже при анализе протестного движения, которое все эксперты связывают с "новым" российским средним классом, который, как выяснилось, с трудом поддается даже количественной оценке. Предлагались самые разные цифры – от консервативных 10 % до оптимистичных 65 % российского населения согласно самооценке граждан. Нет ясности и в вопросе о том, на что в перспективе будет ориентироваться политическая элита, тесно сросшаяся с бюрократической элитой – на необходимость реформ или на иллюзорный культ стабильности. Консенсус наметился в констатации того, что Путин должен научиться видеть в среднем классе не объект господства, а партнера.
При обсуждении вопросов внешней политики вновь прозвучали уже известные взаимные предубеждения и упреки, которые после возвращения Путина, вероятно, станут еще более жесткими. Нет сомнений в том, что Путин не будет удобным партнером, поскольку имеет собственное мнение и не поддается давлению извне. Но эти качества обеспечивают ему стабильную поддержку в России. С другой стороны, Путин не допускает сомнений в том, что Россия считает себя частью Европы, большой Европы, причем не окраинной, а центральной частью. Это находит, в частности, свое выражение в визовом вопросе.
В этой связи были упомянуты три "травмы": Косово, Ирак и Ливия, когда Запад действовал в одностороннем режиме, в обход международного права и без учета российских интересов. На этом фоне Россия рассматривает Сирию как новый тест. Метафора "травмы" была воспринята немецкими участниками как "конфронтационный стереотип", препятствующий взаимопониманию. С бόльшим пониманием они отнеслись к российским геостратегическим интересам и озабоченностям – в частности, в связи с Евразийским Союзом. Правда, данная организация не должна, по их мнению, служить препятствием на пути модернизации и демократизации отдельных государств-членов – например, Беларуси. Евразийский Союз должен служить укреплению добрососедства, а не выстраиваться как альтернатива ориентации на Запад.
Одной из самых обсуждаемых тем сейчас является тема смещения центров силы в мире, при этом значительное место отводится не только России, но и Турции. Турецкое "экономическое чудо", растущее значение страны как энергетического хаба и ее стратегическая роль в одном из самых взрывоопасных регионов мира делают Турцию чрезвычайно важным партнером не только для НАТО, а значит и для ЕС, но и в не меньшей мере для России. То обстоятельство, что в Турции нередко говорят о "путинизации" страны, имея в виду сочетание экономического роста, исламизации и политических репрессий (так, в Турции в тюрьмах находятся больше журналистов, чем в Китае), создает еще одну параллель между этими странами, которая в потенциале может сыграть определенную практическую роль.
Положение Турции, тем не менее, двойственно. С одной стороны, ее попытку проводить в отношении соседних государств "беспроблемную политику", можно считать провалившейся. По отношению к таким странам как Армения, Иран, Ирак, Сирия и Кипр она с самого начала была иллюзорной, при этом Турция делала ставку не только на большую гибкость, но и на стабильную внешнюю поддержку, то есть на надежных союзников. С другой стороны, наряду с ростом международного влияния Турции там все ярче проявляются признаки "османского возрождения", то есть воссоздания империи: она стремится стать доминирующей державой и моральным центром всего ближневосточного региона. Это затрагивает интересы и России, и Евросоюза. Так, выдвигалась, например, идея – пусть даже скорее шутливая – о возможном вступлении Турции в Евразийский Союз, если поступит соответствующее приглашение от России. Намного более серьезной была констатация, что вопрос о вступлении в Европейский Союз предстоит, в конечном счете, решать самой Турции, которая больше не хочет находиться в положении просителя.
